Во время турбулентности человек подсознательно, а зачастую осознанно, ищет опору в чем-то вечном, не вызывающем сомнения, идеальном, цельном, насыщенном, вселяющем надежду.

Искусство традиционно воспринимается не только как материализация окружающего мира в той или иной его форме, не только как фиксация части жизни во времени и пространстве, но и как прикосновение к чему-то пережившему нас в нескольких поколениях…и божественному, или хотя бы содержащему в себе искорку таинственного, мистического, выступающего за рамки.

Временное и эфемерное, существующее здесь и сейчас, трансформируется в другую реальность, иногда будущую, но всегда новую...

Нынешняя турбулентность демистифицирует попытки осознания и восприятия искусства как опыта побега от себя и к себе и развеивает иллюзии, накопленные предыдущими поколениями и передающиеся нам по наследству.

Осознание эфемерности человеческого существования зазвучало с новой силой, мы остались один на один с этим миром, природой, космосом.

Мы – в замкнутом пространстве с четырьмя стенами, как с четырьмя сторонами света.

День сменяется ночью, но всегда на смену тьме приходит свет.

Мы – в центре пространства внутри четырех стен и мы – везде.

Мы мерцающий свет жизни.

Мы – здесь и сейчас, с чёткой градацией на вечное.

Эфемерность в вечном.

Одномоментность в вечности.

Никакой мистики.

Трансформация сознания.